«А у тебя мимика неплохая… откуда знаешь?» звучит настороженный вопрос. «Да у меня папа-мама глухие». «А-а, ну вот, я так и думала!» – следует радостный ответ. Лицо глухой собеседницы светлеет, следуют вопросы о родителях, тебя почти любят. Я – СВОЯ.
В 2003–2004 гг. в газете «Мир глухих» были опубликованы несколько автобиографических рассказов финской переводчицы Райли Ойала. Райли из семьи глухих, ее первый язык – финский жестовый. Райли Ойала-Сигнелл была одним из основателей Финской ассоциации переводчиков жестового языка, много лет работала с президентами Финского общества глухих Лиизой Кауппинен и Маркку Йокиненом, сотрудничала с ВФГ. В своих рассказах она одна из немногих попыталась рассказать об особенностях жизни слышащих детей глухих родителей, их проблемах.
«Проблемы? Какие такие могут быть проблемы у моего слышащего ребенка? Я его/ее люблю, мы дружим, понимаем друг друга, он/она у меня очень умный/ая, самостоятельный/ая, все мне переводит» – такое мнение очень часто слышишь от глухих родителей. «Жесты свободно знает» – звучит с гордостью. «Мимика плохая, но меня понимает» – стесняясь, с обидой говорят другие. У некоторых проскальзывает: «Маленький был – нам помогал, а сейчас…». А иногда, горько: «Стесняется нас…».
О слышащих детях глухих родителей, об их детстве, об их жизни В или ВНЕ общества глухих у нас, кажется, почти ничего не написано. Обычно упоминается только стандартная фраза о переводчиках или слышащих активистах ВОГ, что она (а это чаще всего это «она») «из семьи глухих» или «впитала язык глухих с молоком матери».
Так в чем же проблема? Известно, что 90% детей, рождающихся у глухих родителей – это слышащие дети. С точки зрения слышащего большинства глухие родители совсем не такие, как слышащие родители. С точки зрения слышащего ребенка диапазон его чувств разнится от «у меня самые – самые лучшие в мире родители, горло перегрызу тому, кто посмеет их оскорбить или только взглянуть на них косо» до «господи, за что мне это, мне так неловко за них перед своими друзьями». Бывает, что вмешиваются слышащие бабушки-дедушки, роль родителей уходит на второй план, и вот уже в интонации ребенка слышатся их снисходительно-пренебрежительные нотки по отношению к папе-маме. Распространенный случай – любовь и дружба, полное взаимопонимание с глухими родителями, помощь им во всем, перевод в разных ситуациях, раннее взросление уверенного и самостоятельного ребенка, который постепенно становится в семье главным, а мама играет роль подружки, может быть, даже младшей сестрички.
Кто-то из подросших слышащих детей резко разрывает с миром глухих, кто-то живет своей жизнью, но любит сидеть в кругу глухих родителей и их друзей (ведь здесь я умный слышащий, который так много знает), многие становятся переводчиками или сурдопедагогами. Причем это не является гарантией их адекватного отношения к глухим как к равным, многие переносят скрытые детские комплексы на свою профессиональную деятельность. Кто не сталкивался с «жалеющими» или «лучше вас знаю как надо!» переводчиками и учителями из семей глухих. Очевидно, что ситуации в семьях глухих очень и очень разные, поэтому моделей взаимоотношений в таких семьях великое множество. Огромное количество детей и родителей вообще никогда не признают, что есть какие-то проблемы. «У нас все прекрасно!».
От повзрослевших слышащих детей часто слышишь такие реплики: «У меня супер родители, но я правда их обманывал, когда были проблемы в школе – или переводил не то, когда учителя вызывали, либо что-то еще придумывал»; «Отличные родители, но свои проблемы всегда решал сам, зачем их еще нагружать»; «Папа был спортсмен, привозил заграничные шмотки, мне все в школе завидовали»; «Очень любил их, но как они меня доставали постоянными звонками и переводами»; «Всегда выпендиривался перед одноклассниками, что знаю жесты»; «Готов был сквозь землю провалиться, когда они говорили со мной где-то на людях своими голосами»; «В метро всегда общался с ними на жестовом языке и гордился этим»; «В транспорте всегда утыкался в книжку, лишь бы не общаться с родителями, не хотел, чтобы на меня все смотрели» и т.д.
А одна глухая мама поделилась: «Дочь, оказывается, всем в школе говорила, что у меня такой голос, потому что я полька. Когда все узнали, что я глухая, у дочери была истерика, не хотела в школу ходить. Со мной теперь почти не общается, только со слышащей бабушкой».
В 1986 году в США была впервые в мире создана организация КОДА (CODA – аббревиатура Children of Deaf Adults – Дети глухих взрослых). Затем появились похожие организации в других странах, в Великобритании, например, она называется «Слышащий, папа-мама глухие» (Hearing, Father-Mother Deaf). С 1994 года последнее воскресенье апреля отмечается День слышащих детей как дань уважения к их глухим родителям. С 1995 года проходят регулярные международные встречи, семинары и конференции КОДА (оставим пока такое название, оно понятно в мире на всех языках, а СДГР звучит как-то устрашающе). Цель организаций КОДА – помочь и слышащим детям, и их глухим родителям. Проводятся психологические семинары и тренинги, летние школы и лагеря. Очень полезно общение взрослых и маленьких кода, деликатное обсуждение личного опыта. Появляются публикации автобиографий кода, снято несколько кинофильмов, в последние же годы – бум социо-психологических и социолингвистических исследований по этой проблематике.
В 2011 году шведка Ольга Свенссон Рихтер (Olga Svensson Richter) издала свою книгу с характерным названием «ДЕВОЧКА НА ДВУХ СТУЛЬЯХ» (THE GIRL ON TWO CHAIRS). Ольга родилась на юге Швеции, была названа в честь двоюродной бабушки из Выборга. Имя необычное и родители необычные: глухой папа, рукастый краснодеревщик из большой фермерской семьи, где из 15 детей четверо глухие; глухая мама-финка, из семьи слышащих, не очень хорошо знала шведский и смешивала финские и шведские жесты. Ольга – единственный ребенок, любимица семьи. Первый язык – шведский жестовый, к году знала более 20 жестов, самый первый жест ЖИР (похож на русский жест ХОЛОДЕЦ), так как терпеть не могла жирную пищу. Прекрасно понимала жестовую речь родителей. Раннее детство в тепле мамы и папы; она трехлетняя ходит с мамой в местную лавку и переводит ей. Уже тогда начала понимать разницу в культурах глухих и слышащих: оказывается, слышащие употребляют много ничего незначащих слов, а глухие выражаются ясно и прямо. «Чтобы вы хотели, мадам?» – спрашивает продавщица. «Я? Ничего не хочу, – сердится мама. Мне просто надо два литра молока». Ольга переводит. Дочь с мамой в парке, Ольга играет в песочнице, ее мама сидит одна на скамейке, по соседству, сбившись в тесную кучку, общаются другие мамы. «Почему ты не сидишь с ними, а они не сидят с тобой?» – «У них свой язык, а у меня свой», – отвечает мама.
Летом Ольга обожает ездить с родителями в своего рода базу отдыха местного общества глухих, там все просто и понятно, все взрослые – глухие, дети разные, но есть слышащие дети, которые совсем не знают жестовый язык. Странно! В пансионате она случайно оказывается запертой в туалете, как же выбраться – тебя никто не услышит! Ольге идти в школу, она боится и не хочет, хотя до этого были слышащие друзья. Час Х наступает, мама провожает Ольгу до ворот школы, а дальше она должна справиться сама, другие дети со своими мамами. Учительница требует объяснений, где же мама, Ольга с достоинством объясняет, что у мамы другой язык, ей нет смысла быть в школе, она все равно не поймет учительницу, телефона дома у них тоже нет – какой смысл в телефоне? Но Ольга умеет читать и писать, знает ручную азбуку, а другие дети нет. В школе не все так просто, мама излишне опекает, боится, что Ольга научится дурному от слышащих. Ольге хочется слушать музыку, смотреть ТВ. Она рано покидает родительское гнездо, работает то тут, то там, учится, заводит новых друзей. Ведь она «умница слышащая дочка», она очень уверена в себе. Со временем, мир глухих притягивает опять, хотя у нее уже слышащий муж и слышащие дети, она работает переводчиком, семейным консультантом для глухих. Только в 1998 года она узнает о мире КОДА. Жизнь круто меняется. Ольга говорит, что наконец-то нашла себя. Почти всю жизнь она пыталась найти свое место – где оно? В мире глухих или в мире слышащих? Ответ оказался прост – принадлежит многочисленному сообществу слышащих детей глухих родителей, которые с детства впитали в себя жестовый язык и культуру глухих, но которые иногда чувствуют не совсем комфортно в мире слышащих, ощущают себя не совсем такими же, как и все остальные. Ольга Свенссон Рихтер возглавляет шведскую национальную ассоциацию КОДА, член Международного совета КОДА от Европы.
***
Из рассказов Райли Ойала-Сигнелл (Финляндия):
«Вся семья долго мечтала о Ребенке. Обсудив все, родители были готовы к Его появлению на свет. Так же как глухие бабушка и дедушка, остальные родственники, отец принимал участие в ожидании с большим энтузиазмом. Глухота доминировала в семье, естественно, все ждали Ребенка такого же, как они – глухого, с таким же жестовым языком. Родители думали о Его будущем, планировали, в какой детский сад, в какую школу пойдет, какая работа его ждет через двадцать лет. (...)
Ребенок с огненно красным лицом с криком ворвался в эту жизнь. Врачи акушерки что-то обсуждали… Врачи пытались выяснить, слышит ли новорожденный. Результат оказался в точности противоположен ожиданиям семьи. Ребенок – девочка – слышала, и слышала хорошо! Родители были в шоке: как они смогут вырастить слышащего ребенка? У них не было опыта и знания слышащего мира» («Кризис»).
«Мой отец Ээро Ойала был довольно известным человеком в мире глухих. В 40-х годах он установил мировой рекорд среди глухих по метанию копья. Он также получил золотую, серебряную и бронзовую медали на Олимпийских играх глухих. Он кидал диски и толкал ядро, но известность ему принесло метание копья. Поэтому он получил свое жестовое имя – МЕТАТЕЛЬ КОПЬЯ. (…)
Когда я начала работать в Финской ассоциации глухих в 1976 году, мое прошлое играло большую роль. Когда я представлялась, я сначала дактилировала свое имя, потом показывала свое жестовое имя – ЦВЕТЫ НА ГРУДИ. (…) Когда я просто называла свое жестовое имя, у людей обычно не возникало никаких особых чувств, у нас не появлялось духовной связи, хотя я знала жестовый язык. Но как только я добавляла, что я дочь МЕТАТЕЛЯ КОПЬЯ, я тут же чувствовала эту особую связь, отношение было совсем другим. (…) Благодаря своим корням я становилась членом этой группы, меня принимали, я становилась своей. Много лет в мире глухих меня воспринимали как дочь моего отца. Это сделало мой путь легче и открыло передо мной многие двери. (…) Через какое-то время я и сама стала довольно заметной в кругу глухих. Я работала переводчиком на телевидении, снималась на видео, писала статьи в журнал для глухих. Постепенно ко мне начали относиться не просто как к дочери папы, а как к независимой личности. Новое поколение глухих не знало старых лиц. В конце 1980-х на фестивале культуры глухих я увидела своего отца, он разговаривал с молодыми глухими и гордо говорил: «Я – МЕТАТЕЛЬ КОПЬЯ, Ойала, я отец ЦВЕТОВ НА ГРУДИ» («Папина дочка – дочкин папа»).
В 2003–2004 гг. в газете «Мир глухих» были опубликованы несколько автобиографических рассказов финской переводчицы Райли Ойала. Райли из семьи глухих, ее первый язык – финский жестовый. Райли Ойала-Сигнелл была одним из основателей Финской ассоциации переводчиков жестового языка, много лет работала с президентами Финского общества глухих Лиизой Кауппинен и Маркку Йокиненом, сотрудничала с ВФГ. В своих рассказах она одна из немногих попыталась рассказать об особенностях жизни слышащих детей глухих родителей, их проблемах.
«Проблемы? Какие такие могут быть проблемы у моего слышащего ребенка? Я его/ее люблю, мы дружим, понимаем друг друга, он/она у меня очень умный/ая, самостоятельный/ая, все мне переводит» – такое мнение очень часто слышишь от глухих родителей. «Жесты свободно знает» – звучит с гордостью. «Мимика плохая, но меня понимает» – стесняясь, с обидой говорят другие. У некоторых проскальзывает: «Маленький был – нам помогал, а сейчас…». А иногда, горько: «Стесняется нас…».
О слышащих детях глухих родителей, об их детстве, об их жизни В или ВНЕ общества глухих у нас, кажется, почти ничего не написано. Обычно упоминается только стандартная фраза о переводчиках или слышащих активистах ВОГ, что она (а это чаще всего это «она») «из семьи глухих» или «впитала язык глухих с молоком матери».
Так в чем же проблема? Известно, что 90% детей, рождающихся у глухих родителей – это слышащие дети. С точки зрения слышащего большинства глухие родители совсем не такие, как слышащие родители. С точки зрения слышащего ребенка диапазон его чувств разнится от «у меня самые – самые лучшие в мире родители, горло перегрызу тому, кто посмеет их оскорбить или только взглянуть на них косо» до «господи, за что мне это, мне так неловко за них перед своими друзьями». Бывает, что вмешиваются слышащие бабушки-дедушки, роль родителей уходит на второй план, и вот уже в интонации ребенка слышатся их снисходительно-пренебрежительные нотки по отношению к папе-маме. Распространенный случай – любовь и дружба, полное взаимопонимание с глухими родителями, помощь им во всем, перевод в разных ситуациях, раннее взросление уверенного и самостоятельного ребенка, который постепенно становится в семье главным, а мама играет роль подружки, может быть, даже младшей сестрички.
Кто-то из подросших слышащих детей резко разрывает с миром глухих, кто-то живет своей жизнью, но любит сидеть в кругу глухих родителей и их друзей (ведь здесь я умный слышащий, который так много знает), многие становятся переводчиками или сурдопедагогами. Причем это не является гарантией их адекватного отношения к глухим как к равным, многие переносят скрытые детские комплексы на свою профессиональную деятельность. Кто не сталкивался с «жалеющими» или «лучше вас знаю как надо!» переводчиками и учителями из семей глухих. Очевидно, что ситуации в семьях глухих очень и очень разные, поэтому моделей взаимоотношений в таких семьях великое множество. Огромное количество детей и родителей вообще никогда не признают, что есть какие-то проблемы. «У нас все прекрасно!».
От повзрослевших слышащих детей часто слышишь такие реплики: «У меня супер родители, но я правда их обманывал, когда были проблемы в школе – или переводил не то, когда учителя вызывали, либо что-то еще придумывал»; «Отличные родители, но свои проблемы всегда решал сам, зачем их еще нагружать»; «Папа был спортсмен, привозил заграничные шмотки, мне все в школе завидовали»; «Очень любил их, но как они меня доставали постоянными звонками и переводами»; «Всегда выпендиривался перед одноклассниками, что знаю жесты»; «Готов был сквозь землю провалиться, когда они говорили со мной где-то на людях своими голосами»; «В метро всегда общался с ними на жестовом языке и гордился этим»; «В транспорте всегда утыкался в книжку, лишь бы не общаться с родителями, не хотел, чтобы на меня все смотрели» и т.д.
А одна глухая мама поделилась: «Дочь, оказывается, всем в школе говорила, что у меня такой голос, потому что я полька. Когда все узнали, что я глухая, у дочери была истерика, не хотела в школу ходить. Со мной теперь почти не общается, только со слышащей бабушкой».
В 1986 году в США была впервые в мире создана организация КОДА (CODA – аббревиатура Children of Deaf Adults – Дети глухих взрослых). Затем появились похожие организации в других странах, в Великобритании, например, она называется «Слышащий, папа-мама глухие» (Hearing, Father-Mother Deaf). С 1994 года последнее воскресенье апреля отмечается День слышащих детей как дань уважения к их глухим родителям. С 1995 года проходят регулярные международные встречи, семинары и конференции КОДА (оставим пока такое название, оно понятно в мире на всех языках, а СДГР звучит как-то устрашающе). Цель организаций КОДА – помочь и слышащим детям, и их глухим родителям. Проводятся психологические семинары и тренинги, летние школы и лагеря. Очень полезно общение взрослых и маленьких кода, деликатное обсуждение личного опыта. Появляются публикации автобиографий кода, снято несколько кинофильмов, в последние же годы – бум социо-психологических и социолингвистических исследований по этой проблематике.
В 2011 году шведка Ольга Свенссон Рихтер (Olga Svensson Richter) издала свою книгу с характерным названием «ДЕВОЧКА НА ДВУХ СТУЛЬЯХ» (THE GIRL ON TWO CHAIRS). Ольга родилась на юге Швеции, была названа в честь двоюродной бабушки из Выборга. Имя необычное и родители необычные: глухой папа, рукастый краснодеревщик из большой фермерской семьи, где из 15 детей четверо глухие; глухая мама-финка, из семьи слышащих, не очень хорошо знала шведский и смешивала финские и шведские жесты. Ольга – единственный ребенок, любимица семьи. Первый язык – шведский жестовый, к году знала более 20 жестов, самый первый жест ЖИР (похож на русский жест ХОЛОДЕЦ), так как терпеть не могла жирную пищу. Прекрасно понимала жестовую речь родителей. Раннее детство в тепле мамы и папы; она трехлетняя ходит с мамой в местную лавку и переводит ей. Уже тогда начала понимать разницу в культурах глухих и слышащих: оказывается, слышащие употребляют много ничего незначащих слов, а глухие выражаются ясно и прямо. «Чтобы вы хотели, мадам?» – спрашивает продавщица. «Я? Ничего не хочу, – сердится мама. Мне просто надо два литра молока». Ольга переводит. Дочь с мамой в парке, Ольга играет в песочнице, ее мама сидит одна на скамейке, по соседству, сбившись в тесную кучку, общаются другие мамы. «Почему ты не сидишь с ними, а они не сидят с тобой?» – «У них свой язык, а у меня свой», – отвечает мама.
Летом Ольга обожает ездить с родителями в своего рода базу отдыха местного общества глухих, там все просто и понятно, все взрослые – глухие, дети разные, но есть слышащие дети, которые совсем не знают жестовый язык. Странно! В пансионате она случайно оказывается запертой в туалете, как же выбраться – тебя никто не услышит! Ольге идти в школу, она боится и не хочет, хотя до этого были слышащие друзья. Час Х наступает, мама провожает Ольгу до ворот школы, а дальше она должна справиться сама, другие дети со своими мамами. Учительница требует объяснений, где же мама, Ольга с достоинством объясняет, что у мамы другой язык, ей нет смысла быть в школе, она все равно не поймет учительницу, телефона дома у них тоже нет – какой смысл в телефоне? Но Ольга умеет читать и писать, знает ручную азбуку, а другие дети нет. В школе не все так просто, мама излишне опекает, боится, что Ольга научится дурному от слышащих. Ольге хочется слушать музыку, смотреть ТВ. Она рано покидает родительское гнездо, работает то тут, то там, учится, заводит новых друзей. Ведь она «умница слышащая дочка», она очень уверена в себе. Со временем, мир глухих притягивает опять, хотя у нее уже слышащий муж и слышащие дети, она работает переводчиком, семейным консультантом для глухих. Только в 1998 года она узнает о мире КОДА. Жизнь круто меняется. Ольга говорит, что наконец-то нашла себя. Почти всю жизнь она пыталась найти свое место – где оно? В мире глухих или в мире слышащих? Ответ оказался прост – принадлежит многочисленному сообществу слышащих детей глухих родителей, которые с детства впитали в себя жестовый язык и культуру глухих, но которые иногда чувствуют не совсем комфортно в мире слышащих, ощущают себя не совсем такими же, как и все остальные. Ольга Свенссон Рихтер возглавляет шведскую национальную ассоциацию КОДА, член Международного совета КОДА от Европы.
***
Из рассказов Райли Ойала-Сигнелл (Финляндия):
«Вся семья долго мечтала о Ребенке. Обсудив все, родители были готовы к Его появлению на свет. Так же как глухие бабушка и дедушка, остальные родственники, отец принимал участие в ожидании с большим энтузиазмом. Глухота доминировала в семье, естественно, все ждали Ребенка такого же, как они – глухого, с таким же жестовым языком. Родители думали о Его будущем, планировали, в какой детский сад, в какую школу пойдет, какая работа его ждет через двадцать лет. (...)
Ребенок с огненно красным лицом с криком ворвался в эту жизнь. Врачи акушерки что-то обсуждали… Врачи пытались выяснить, слышит ли новорожденный. Результат оказался в точности противоположен ожиданиям семьи. Ребенок – девочка – слышала, и слышала хорошо! Родители были в шоке: как они смогут вырастить слышащего ребенка? У них не было опыта и знания слышащего мира» («Кризис»).
«Мой отец Ээро Ойала был довольно известным человеком в мире глухих. В 40-х годах он установил мировой рекорд среди глухих по метанию копья. Он также получил золотую, серебряную и бронзовую медали на Олимпийских играх глухих. Он кидал диски и толкал ядро, но известность ему принесло метание копья. Поэтому он получил свое жестовое имя – МЕТАТЕЛЬ КОПЬЯ. (…)
Когда я начала работать в Финской ассоциации глухих в 1976 году, мое прошлое играло большую роль. Когда я представлялась, я сначала дактилировала свое имя, потом показывала свое жестовое имя – ЦВЕТЫ НА ГРУДИ. (…) Когда я просто называла свое жестовое имя, у людей обычно не возникало никаких особых чувств, у нас не появлялось духовной связи, хотя я знала жестовый язык. Но как только я добавляла, что я дочь МЕТАТЕЛЯ КОПЬЯ, я тут же чувствовала эту особую связь, отношение было совсем другим. (…) Благодаря своим корням я становилась членом этой группы, меня принимали, я становилась своей. Много лет в мире глухих меня воспринимали как дочь моего отца. Это сделало мой путь легче и открыло передо мной многие двери. (…) Через какое-то время я и сама стала довольно заметной в кругу глухих. Я работала переводчиком на телевидении, снималась на видео, писала статьи в журнал для глухих. Постепенно ко мне начали относиться не просто как к дочери папы, а как к независимой личности. Новое поколение глухих не знало старых лиц. В конце 1980-х на фестивале культуры глухих я увидела своего отца, он разговаривал с молодыми глухими и гордо говорил: «Я – МЕТАТЕЛЬ КОПЬЯ, Ойала, я отец ЦВЕТОВ НА ГРУДИ» («Папина дочка – дочкин папа»).
В едином строю. 2011. № 11. С. 28–29