Продолжаем разговор, начатый в прошлом номере ВЕС — о проблемах, которые стоят перед переводчиками русского жестового языка (РЖЯ). В опросе, проведенном редакцией, участвовали: Ольга Варинова (Москва), Денис Заварицкий (Санкт-Петербург), Валентина Камнева (Москва), Анна Комарова (Москва).
5) Кто решает, может человек переводить на РЖЯ или нет?
Ольга Варинова: Что значит «может»? Может переводить на РЖЯ любой человек. Другой вопрос — умеет ли переводить и умеет ли переводить качественно? Но решает это тот, кто платит деньги за перевод. Например, работодатель на основании предоставленных документов об образовании, об опыте работы. Если работодатель компетентный в РЖЯ, то может проверить знания и опыт переводчика, проведя или заказав аттестацию или тестирование. Решает, например, глухой клиент, когда вступает в коммуникацию с переводчиком и опирается на репутацию данного переводчика, по отзывам других глухих.
Валентина Камнева: Может человек переводить или нет, зависит от большого количества факторов, где объем жестов не главное! Необходимы еще и: четкая двигательная координация, двигательная память, высокий общий уровень интеллекта, общие и специальные знания и умения, хорошая реакция и многое другое. А потом, переводчик — это не только корочка! Это ещё определённый набор необходимых психофизиологических и физических качеств.
Анна Комарова: Кто должен решать или кто реально решает? Посмотрите в регионах — во многих местах выбора почти нет, обычно есть 2 средних лет тетеньки — одна слабослышащая, другая из семьи глухих, вот они и работают. Вообще у нас в Москве много лет действует аттестационная комиссия, когда-то давно мы с Татьяной Давиденко начинали в МГО ВОГ, потом туда подключились другие, потом мы все перешли в аттестационную комиссию РООПЖЯ Лилии Ионичевской.
Иногда неподготовленные ПЖЯ из семей глухих не всегда знают нормы поведения в мире слышащих и «подставляют» себя и глухих клиентов. Не говорю уже о качестве перевода с РЖЯ на словесный русский — качество синхронного устного перевода может проверить только слышащий специалист (последовательный можно проверить в письменной форме, это тоже нужно делать, заодно и увидишь уровень владения РЯ и во многих случаях сразу выпадешь в осадок.
6) Кто ведет контроль за качеством перевода на РЖЯ? Есть ли таковой вообще?
Ольга Варинова: Тоже сложный вопрос… Все зависит от того, где работает переводчик. Если в системе ВОГ, то ВОГ для контроля качества применяет аттестацию, как эффективный способ проверки знаний и умений переводчиков, хотя и один раз в 5 лет. Мне всегда хочется провести аналогию с переводчиками иностранных звуковых языков (английского, французского…) на территории России. У них есть возможность получать профессиональное образование переводчика, проходить курсы повышения квалификации, тренинги, состоять в профессиональных объединениях. Системы аттестации у них нет, так же, как и переводчики РЖЯ не подлежат аттестации с точки зрения закона (аттестация переводчиков РЖЯ — это инициатива ВОГ внутри своей системы) и при этом никто не стремиться вести контроль за качеством их перевода. Всё зависит от самого переводчика — если он качественно выполняет свой перевод, то у него есть клиенты, хорошее резюме и репутация.
С точки зрения задачи ВОГ защищать права глухих, конечно же, необходимо осуществлять контроль за качеством перевода. Для этого внутри ВОГ и существует система аттестации (ее еще можно развивать), также должна быть финансовая составляющая контроля — чем выше качество перевода, тем выше оплата перевода. Контролировать при этом всех переводчиков РЖЯ вне системы ВОГ вряд ли получится. Должны быть четко определены требования к профессии, к опыту работы, тогда и будет контроль.
Валентина Камнева: В настоящий момент, по сути, никакого контроля нет. Особенно это печально в правовой сфере. И не всегда виной тому переводчик. Глухой может сегодня под протокол говорить одно, завтра поменять свои показания, по известным только ему одному причинам, а вину свалить на переводчика, который несет УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за правильность перевода. И если качество перевода в сфере образования еще как-то контролируется, на крупных мероприятиях и телевидении тоже сразу видно «ху из ху», то при индивидуальном сопровождении в социальной сфере — контроля нет. В суде можно было бы контролировать ТОЛЬКО при наличии видеосъемки, причем как переводчика, так и глухого клиента.
Однако, организация такого контроля требует финансирования, о чем никто не задумывается: оплата оборудования, оператора, работы контролеров. Такой контроль должны выполнить только переводчики экстра-класса, и работа эта в несколько раз тяжелее, чем сам перевод. Где взять таких переводчиков-контролеров и кто будет оплачивать их работу?
Анна Комарова: Такой же вопрос — кто должен и как есть на самом деле? Лилия Ионичевская составляет черные списки ПЖЯ, определяет, каких ПЖЯ на какое дело направлять. Вообще, при независимых ассоциациях ПЖЯ всегда есть человек, обычно сам глухой, который занимается рекламациями и разбором конфликтов/жалоб. Председатели некоторых РО ВОГ стараются осуществлять контроль за работой ПЖЯ.
7) Может ли быть официальным переводчиком слабослышащий?
Ольга Варинова: Качество перевода с русского на РЖЯ зависит от того, как переводчик слышит речь, распознает на слух интонацию голоса слышащего человека, понимает смысловое значение всех речевых конструкций, свободно реагирует на речь с разных сторон или когда говорят несколько человек. При этом не поворачиваясь лицом, только на слух. Всегда ли слабослышащий переводчик может с этим справиться? Практика показывает, что не всегда…
Качество перевода с РЖЯ на русский язык также зависит от того, как свободно переводчик владеет русским языком, выражает свои мысли, строит фразы, проговаривает окончания… Да, он может прекрасно понимать РЖЯ, но вот построение фразы на русском языке может привести к тому, что слышащий не поймет того, что хотел сказать глухой через такого переводчика… И практика также показывает это, что в каких-то ситуациях глухой не может донести до слышащего свою мысль, просто потому что слабослышащий переводчик не может внятно построить свою речь на русском языке…
Не раз сталкивалась с ситуацией, когда слышащие представители государственных органов удивляются, увидев слабослышащего переводчика — он сам имеет инвалидность по слуху? Сам получает положенные 40 часов перевода от государства? И сам же работает переводчиком? Значит, он слышит? Значит, с него можно снять инвалидность по слуху? А, может быть, остальные инвалиды по слуху тоже слышат?
Валентина Камнева: Может, есть и глухие переводчики, например с международного жестового языка. А слабослышащие переводчики есть. Все зависит от уровня и качества потери слуха, уровня образования, интеллекта. И они вполне могут работать в определенных сферах. Все зависит от огромного количества факторов. Но в определенных случаях переводчиком может быть только слышащий! А попробуйте перевести: «Стояла тихая Варфоломеевская ночь». Для начала неплохо бы знать — что такое Варфоломеевская ночь и какая она тихая? Какой смысл содержит «тихая»? А есть ли способ перевода? А если есть, то какой?
Анна Комарова: Нет, категорически нет. Не надо путать функции глухих ПЖЯ с работой слабослышащих ПЖЯ вместо обыкновенного слышащего переводчика. В реальной жизни на местах по-прежнему работают с/с. Я лично считаю, что с/с во многих случаях выполняют функции не переводчиков, а социальных работников — зеленый свет им! Слабослышащие соцработники очень востребованы и при нормальной подготовке нужны, особенно для работы с пожилыми «немощными» глухими, теми, которые пропитаны «интернатным сознанием» — привыкшими, чтобы все делалось за них, что за них думают, делают, решают или приносят готовым на тарелочке с голубой каемочкой.
8) Если да, то в каких ситуациях его можно допускать к переводу, в каких — нет?
Ольга Варинова: По моему мнению, слабослышащих переводчиков можно допускать к переводу в тех ситуациях, в которых они качественно слышат то, что надо переводить. Если требуется много перевода на русский язык с РЖЯ, то тут надо спрашивать мнение глухого клиента. К сожалению, в силу нехватки переводчиков, иногда нет выбора…
Денис Заварицкий: Мне не очень понятно желание всех контролировать, допускать или запрещать. Это неконструктивный путь. Я бы разработал хороший курс обучения РЖЯ и внедрял бы его на местах. Так как раньше было в СССР. Но если отвечать на вопрос, то основной критерий — это понимание глухим того, что переводят и соответствие исходному языку.
Валентина Камнева: Слабослышащие переводчики, кстати, и глухие тоже — блестящие тифло-сурдопереводчики! Причём их обучить гораздо быстрее и менее затратно, чем подготовить такого переводчика «с нуля». В социальной, медицинской и бытовой сферах они очень нужны. Там, где дело не касается жесткого, научного, профессионального синхронного перевода, они чудесно справляются. Но опять, многое зависит от умений, навыков, общего интеллекта, а не только знания РЖЯ.
Анна Комарова: Мне рассказывали несколько случаев, когда слабослышащие ПЖЯ полностью терялись в суде. Ведь с аппаратом, может быть, отлично слышно в общении 2−3 человек, но не в группе. На аттестационной комиссии здесь в Москве мы с/с просто не допускаем, разрешаем только тем, кто работает со слепоглухими.
9) Нужны ли стандартные требования к переводчикам РЖЯ? В какой форме?
Ольга Варинова: Стандартные требования к переводчикам РЖЯ есть. Отражены в должностной инструкции «Переводчик русского жестового языка», раздел «Квалификационные характеристики должностей специалистов, осуществляющих работы в сфере переводческой деятельности» в Едином квалификационном справочнике должностей руководителей, специалистов и служащих, который утвержден Министерством здравоохранения и социального развития 16.05.2012 № 574н. Также есть профессиональный этический кодекс переводчика РЖЯ в нескольких вариантах. В ближайшем будущем должен быть разработан профессиональный стандарт, как современное направление регулирования профессиональной деятельности. К его разработке необходимо привлечь компетентных экспертов.
Денис Заварицкий: Нужны. Но это уже следствие разработанной и утвержденной программы. Сначала это, потом соответствие. Переводчик должен знать необходимый минимальный объем лексики, в том числе и безэквивалентной, а также знать грамматику. Кроме того, он должен разбираться в теории перевода, понимать, как переводить.
Валентина Камнева: Необходимы. Они изложены в квалификационных требованиях. Они должны быть написаны и закреплены законодательно.
Анна Комарова: Я бы особенно не формализовывала этот процесс, переводчики нужны разные, на разные случаи жизни… Как переводчики любого языка обычно сами знают свои сильные и слабые стороны. Фирмы по предоставлению переводческих услуг знают об этом, в некоторых странах этим занимаются и ассоциации. То есть, какого ПЖЯ направить на прием к врачу, кого в суд. Но есть еще важный аспект — ПЖЯ должны строго соблюдать свой профессионально-этический кодекс, но и сообществу глухих необходимо объяснять функции ПЖЯ.
10) Что делать с теми переводчиками, кто плохо владеет так называемым обратным переводом, но имеют при этом «корочку» переводчика РЖЯ?
Ольга Варинова: В профессиональной сфере переводчиков любых языков считается нормальным иметь узкую специализацию — переводить, к примеру, только художественные книги или техническую документацию, переводить последовательно на медицинской конференции или синхронно экскурсию для туристов и т. п. Переводчики жестовых языков Европы и Америки тоже имеют узкую специализацию. Но из переводчика РЖЯ в России пытаются сделать универсала, чтобы мог переводить всё от и до…
Если переводчик плохо владеет обратным переводом, то он и не должен его осуществлять. Если вынужден, то должен развивать. Напомню, что переводчик — это такая профессия, в которой нужно учиться и развиваться постоянно.
Денис Заварицкий: Как можно требовать с переводчиков чего бы то ни было, если нет единой, доступной и качественной системы подготовки переводчиков? В Павловске, к примеру, нет вообще такого вида практики, как обратный перевод. И что тут поделать? Просвещать, учить, исправлять.
Валентина Камнева: Но переводчик, не владеющий обратным переводом, не может быть полноценным переводчиком. Для этого необходимо, во-первых, обучение обратному переводу, а главное — общение с носителями языка. Обратный перевод достаточно сложен в любом языке. И здесь только практика, опыт, общение, а главное — мотивация. А какую «корочку» переводчик имеет… «Клобук не делает человека монахом» (Шекспир), а «корочка» не делает человека переводчиком РЖЯ.
Анна Комарова: Ничего. А что делать? Это действительно проблема при подготовке ПЖЯ, во всех странах мира. В Рочестере, например, есть спецпрограммы, когда переводчики-новички проходят дополнительную подготовку со студентами. Это самый трудный вид перевода, особенно синхронный. Другое дело, если переводчик плохо понимает глухих, а сам с «корочкой»! Но ведь надо подтверждать свою квалификацию на аттестационной комиссии — в крайних случаях просто лишать или снижать категорию.
11) Какие проблемы в отношении переводчиков РЖЯ, на ваш взгляд, требуется решить в первую очередь?
Ольга Варинова: Это качественное профессиональное образование и повышение квалификации, распространение информации среди переводчиков, объединение переводчиков в профессиональные ассоциации с целью поддержки профессиональных навыков, обмена опытом, решением текущих и возникающих проблем.
До сих пор можно встретить в СМИ интервью переводчиков РЖЯ, которые даже профессиональной терминологией не владеют — говорят «сурдопереводчик», «глухонемые», «язык жестов», «мимика», «сурдоперевод» и т. д. При этом жалуются, что мир слышащих плохо относится к миру глухих. От того, как мы говорим О глухих, от того, КАК мы говорим на русском языке, переводя с РЖЯ, от того КАК мы ведем себя в присутствии слышащих и глухих, КАКУЮ роль берем на себя в процессе их коммуникации, и зависит отношение слышащих к миру глухих.
Валентина Камнева: Необходимо постоянное повышение квалификации переводчиков, как это было в СССР, по направлениям: юриспруденция, медицина… Причём, оплата за обучение не должна быть за счёт переводчика!
Оплата труда. Вопрос, особенно в наши дни, болезненный. С одной стороны, перевод РЖЯ относится к особо сложным видам перевода, за которые, в соответствии с общепринятыми тарифами более высокие расценки, нежели за перевод с английского, немецкого, французского языков. С другой стороны, переводчики по индивидуальным обращениям не имеют стабильной, иногда даже на уровне прожиточного минимума, оплаты труда.
В настоящий момент в Москве установлена оплата услуг переводчика 880 рублей в час. Отнимите от этой суммы 30−35%, которые из нее вычитает организация, предоставляющая переводческие услуги, и которая должна платить налоги, зарплату сотрудникам, диспетчерам, оплачивать интернет, средства связи. Отнимите 13% подоходного налога, транспортные расходы до места перевода и обратно (у переводчиков нет льготного проезда). Что в сухом остатке — посчитать не трудно…
В образовании, особенно в сфере высшего и среднего профессионального, вопрос об оплате переводчика отдан на откуп руководителям этих учебных заведений. Интересный парадокс: в федеральных учебных заведениях заработные платы на порядок ниже, чем в точно таких же московских учебных заведениях, хотя и те, и другие находятся в Москве.
Переводчик в жестком синхроне переводит 8−10 часов, что само по себе грубо противоречит нормативам охраны труда, плюс выполняет функции тьютора, осуществляет социальное сопровождение и ещё массу всяческих функций, за мизерную оплату.
Усталость у переводчика в образовании к концу учебного года в несколько раз выше, чем у преподавателя (преподаватель читает одну дисциплину и не каждый день, переводчик же каждый день по 3−5 пар!) Синдром профессионального выгорания переводчика к концу года зашкаливает! А отпуск у переводчика не 48 дней как у преподавателя, а всего 18 дней!
Дальше — в образовательных учреждениях: вопреки введенному в тарифно-квалификационном справочнике наименованию должности «переводчик русского жестового языка», до сих пор переводчиков РЖЯ именуют «переводчиками-дактилологами», что напрямую сказывается на зарплате в худшую сторону.
Все это в совокупности приводит к дефициту квалифицированных специалистов, снижения качества работы и пр.
Необходимы четкие, официально принятые и зафиксированные нормативы, принятые на официальном уровне. Причем, переводчик не должен получать меньше той суммы, которая официально указана в нормативном документе. Его заработная плата должна напрямую зависеть от стажа, уровня квалификации и образования переводчика РЖЯ.
Анна Комарова: Я бы организовала масштабные по всей РФ курсы повышения квалификации действующих ПЖЯ, мы пытались начать это с Николаем Чаушьяном (2005−2006), и то, что получилось, было очень удачно, на мой взгляд (Волгоград). Потом был план с Максимом Ларионовым.
Идея была в том, чтобы собирать на интенсивные курсы на неделю хотя бы по федеральным округам РФ, человек на 50−60 из городов округа, поточные лекции по лингвистике РЖЯ, истории и культуре глухих, затем практические занятия с разбивкой на группы — сильные, средние и слабые. ПЖЯ все жили в одном месте, вечерами общались друг с другом, что важно и с глухими преподавателями, всякие игры организовывали, общение было, диспуты…
5) Кто решает, может человек переводить на РЖЯ или нет?
Ольга Варинова: Что значит «может»? Может переводить на РЖЯ любой человек. Другой вопрос — умеет ли переводить и умеет ли переводить качественно? Но решает это тот, кто платит деньги за перевод. Например, работодатель на основании предоставленных документов об образовании, об опыте работы. Если работодатель компетентный в РЖЯ, то может проверить знания и опыт переводчика, проведя или заказав аттестацию или тестирование. Решает, например, глухой клиент, когда вступает в коммуникацию с переводчиком и опирается на репутацию данного переводчика, по отзывам других глухих.
Валентина Камнева: Может человек переводить или нет, зависит от большого количества факторов, где объем жестов не главное! Необходимы еще и: четкая двигательная координация, двигательная память, высокий общий уровень интеллекта, общие и специальные знания и умения, хорошая реакция и многое другое. А потом, переводчик — это не только корочка! Это ещё определённый набор необходимых психофизиологических и физических качеств.
Анна Комарова: Кто должен решать или кто реально решает? Посмотрите в регионах — во многих местах выбора почти нет, обычно есть 2 средних лет тетеньки — одна слабослышащая, другая из семьи глухих, вот они и работают. Вообще у нас в Москве много лет действует аттестационная комиссия, когда-то давно мы с Татьяной Давиденко начинали в МГО ВОГ, потом туда подключились другие, потом мы все перешли в аттестационную комиссию РООПЖЯ Лилии Ионичевской.
Иногда неподготовленные ПЖЯ из семей глухих не всегда знают нормы поведения в мире слышащих и «подставляют» себя и глухих клиентов. Не говорю уже о качестве перевода с РЖЯ на словесный русский — качество синхронного устного перевода может проверить только слышащий специалист (последовательный можно проверить в письменной форме, это тоже нужно делать, заодно и увидишь уровень владения РЯ и во многих случаях сразу выпадешь в осадок.
6) Кто ведет контроль за качеством перевода на РЖЯ? Есть ли таковой вообще?
Ольга Варинова: Тоже сложный вопрос… Все зависит от того, где работает переводчик. Если в системе ВОГ, то ВОГ для контроля качества применяет аттестацию, как эффективный способ проверки знаний и умений переводчиков, хотя и один раз в 5 лет. Мне всегда хочется провести аналогию с переводчиками иностранных звуковых языков (английского, французского…) на территории России. У них есть возможность получать профессиональное образование переводчика, проходить курсы повышения квалификации, тренинги, состоять в профессиональных объединениях. Системы аттестации у них нет, так же, как и переводчики РЖЯ не подлежат аттестации с точки зрения закона (аттестация переводчиков РЖЯ — это инициатива ВОГ внутри своей системы) и при этом никто не стремиться вести контроль за качеством их перевода. Всё зависит от самого переводчика — если он качественно выполняет свой перевод, то у него есть клиенты, хорошее резюме и репутация.
С точки зрения задачи ВОГ защищать права глухих, конечно же, необходимо осуществлять контроль за качеством перевода. Для этого внутри ВОГ и существует система аттестации (ее еще можно развивать), также должна быть финансовая составляющая контроля — чем выше качество перевода, тем выше оплата перевода. Контролировать при этом всех переводчиков РЖЯ вне системы ВОГ вряд ли получится. Должны быть четко определены требования к профессии, к опыту работы, тогда и будет контроль.
Валентина Камнева: В настоящий момент, по сути, никакого контроля нет. Особенно это печально в правовой сфере. И не всегда виной тому переводчик. Глухой может сегодня под протокол говорить одно, завтра поменять свои показания, по известным только ему одному причинам, а вину свалить на переводчика, который несет УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за правильность перевода. И если качество перевода в сфере образования еще как-то контролируется, на крупных мероприятиях и телевидении тоже сразу видно «ху из ху», то при индивидуальном сопровождении в социальной сфере — контроля нет. В суде можно было бы контролировать ТОЛЬКО при наличии видеосъемки, причем как переводчика, так и глухого клиента.
Однако, организация такого контроля требует финансирования, о чем никто не задумывается: оплата оборудования, оператора, работы контролеров. Такой контроль должны выполнить только переводчики экстра-класса, и работа эта в несколько раз тяжелее, чем сам перевод. Где взять таких переводчиков-контролеров и кто будет оплачивать их работу?
Анна Комарова: Такой же вопрос — кто должен и как есть на самом деле? Лилия Ионичевская составляет черные списки ПЖЯ, определяет, каких ПЖЯ на какое дело направлять. Вообще, при независимых ассоциациях ПЖЯ всегда есть человек, обычно сам глухой, который занимается рекламациями и разбором конфликтов/жалоб. Председатели некоторых РО ВОГ стараются осуществлять контроль за работой ПЖЯ.
7) Может ли быть официальным переводчиком слабослышащий?
Ольга Варинова: Качество перевода с русского на РЖЯ зависит от того, как переводчик слышит речь, распознает на слух интонацию голоса слышащего человека, понимает смысловое значение всех речевых конструкций, свободно реагирует на речь с разных сторон или когда говорят несколько человек. При этом не поворачиваясь лицом, только на слух. Всегда ли слабослышащий переводчик может с этим справиться? Практика показывает, что не всегда…
Качество перевода с РЖЯ на русский язык также зависит от того, как свободно переводчик владеет русским языком, выражает свои мысли, строит фразы, проговаривает окончания… Да, он может прекрасно понимать РЖЯ, но вот построение фразы на русском языке может привести к тому, что слышащий не поймет того, что хотел сказать глухой через такого переводчика… И практика также показывает это, что в каких-то ситуациях глухой не может донести до слышащего свою мысль, просто потому что слабослышащий переводчик не может внятно построить свою речь на русском языке…
Не раз сталкивалась с ситуацией, когда слышащие представители государственных органов удивляются, увидев слабослышащего переводчика — он сам имеет инвалидность по слуху? Сам получает положенные 40 часов перевода от государства? И сам же работает переводчиком? Значит, он слышит? Значит, с него можно снять инвалидность по слуху? А, может быть, остальные инвалиды по слуху тоже слышат?
Валентина Камнева: Может, есть и глухие переводчики, например с международного жестового языка. А слабослышащие переводчики есть. Все зависит от уровня и качества потери слуха, уровня образования, интеллекта. И они вполне могут работать в определенных сферах. Все зависит от огромного количества факторов. Но в определенных случаях переводчиком может быть только слышащий! А попробуйте перевести: «Стояла тихая Варфоломеевская ночь». Для начала неплохо бы знать — что такое Варфоломеевская ночь и какая она тихая? Какой смысл содержит «тихая»? А есть ли способ перевода? А если есть, то какой?
Анна Комарова: Нет, категорически нет. Не надо путать функции глухих ПЖЯ с работой слабослышащих ПЖЯ вместо обыкновенного слышащего переводчика. В реальной жизни на местах по-прежнему работают с/с. Я лично считаю, что с/с во многих случаях выполняют функции не переводчиков, а социальных работников — зеленый свет им! Слабослышащие соцработники очень востребованы и при нормальной подготовке нужны, особенно для работы с пожилыми «немощными» глухими, теми, которые пропитаны «интернатным сознанием» — привыкшими, чтобы все делалось за них, что за них думают, делают, решают или приносят готовым на тарелочке с голубой каемочкой.
8) Если да, то в каких ситуациях его можно допускать к переводу, в каких — нет?
Ольга Варинова: По моему мнению, слабослышащих переводчиков можно допускать к переводу в тех ситуациях, в которых они качественно слышат то, что надо переводить. Если требуется много перевода на русский язык с РЖЯ, то тут надо спрашивать мнение глухого клиента. К сожалению, в силу нехватки переводчиков, иногда нет выбора…
Денис Заварицкий: Мне не очень понятно желание всех контролировать, допускать или запрещать. Это неконструктивный путь. Я бы разработал хороший курс обучения РЖЯ и внедрял бы его на местах. Так как раньше было в СССР. Но если отвечать на вопрос, то основной критерий — это понимание глухим того, что переводят и соответствие исходному языку.
Валентина Камнева: Слабослышащие переводчики, кстати, и глухие тоже — блестящие тифло-сурдопереводчики! Причём их обучить гораздо быстрее и менее затратно, чем подготовить такого переводчика «с нуля». В социальной, медицинской и бытовой сферах они очень нужны. Там, где дело не касается жесткого, научного, профессионального синхронного перевода, они чудесно справляются. Но опять, многое зависит от умений, навыков, общего интеллекта, а не только знания РЖЯ.
Анна Комарова: Мне рассказывали несколько случаев, когда слабослышащие ПЖЯ полностью терялись в суде. Ведь с аппаратом, может быть, отлично слышно в общении 2−3 человек, но не в группе. На аттестационной комиссии здесь в Москве мы с/с просто не допускаем, разрешаем только тем, кто работает со слепоглухими.
9) Нужны ли стандартные требования к переводчикам РЖЯ? В какой форме?
Ольга Варинова: Стандартные требования к переводчикам РЖЯ есть. Отражены в должностной инструкции «Переводчик русского жестового языка», раздел «Квалификационные характеристики должностей специалистов, осуществляющих работы в сфере переводческой деятельности» в Едином квалификационном справочнике должностей руководителей, специалистов и служащих, который утвержден Министерством здравоохранения и социального развития 16.05.2012 № 574н. Также есть профессиональный этический кодекс переводчика РЖЯ в нескольких вариантах. В ближайшем будущем должен быть разработан профессиональный стандарт, как современное направление регулирования профессиональной деятельности. К его разработке необходимо привлечь компетентных экспертов.
Денис Заварицкий: Нужны. Но это уже следствие разработанной и утвержденной программы. Сначала это, потом соответствие. Переводчик должен знать необходимый минимальный объем лексики, в том числе и безэквивалентной, а также знать грамматику. Кроме того, он должен разбираться в теории перевода, понимать, как переводить.
Валентина Камнева: Необходимы. Они изложены в квалификационных требованиях. Они должны быть написаны и закреплены законодательно.
Анна Комарова: Я бы особенно не формализовывала этот процесс, переводчики нужны разные, на разные случаи жизни… Как переводчики любого языка обычно сами знают свои сильные и слабые стороны. Фирмы по предоставлению переводческих услуг знают об этом, в некоторых странах этим занимаются и ассоциации. То есть, какого ПЖЯ направить на прием к врачу, кого в суд. Но есть еще важный аспект — ПЖЯ должны строго соблюдать свой профессионально-этический кодекс, но и сообществу глухих необходимо объяснять функции ПЖЯ.
10) Что делать с теми переводчиками, кто плохо владеет так называемым обратным переводом, но имеют при этом «корочку» переводчика РЖЯ?
Ольга Варинова: В профессиональной сфере переводчиков любых языков считается нормальным иметь узкую специализацию — переводить, к примеру, только художественные книги или техническую документацию, переводить последовательно на медицинской конференции или синхронно экскурсию для туристов и т. п. Переводчики жестовых языков Европы и Америки тоже имеют узкую специализацию. Но из переводчика РЖЯ в России пытаются сделать универсала, чтобы мог переводить всё от и до…
Если переводчик плохо владеет обратным переводом, то он и не должен его осуществлять. Если вынужден, то должен развивать. Напомню, что переводчик — это такая профессия, в которой нужно учиться и развиваться постоянно.
Денис Заварицкий: Как можно требовать с переводчиков чего бы то ни было, если нет единой, доступной и качественной системы подготовки переводчиков? В Павловске, к примеру, нет вообще такого вида практики, как обратный перевод. И что тут поделать? Просвещать, учить, исправлять.
Валентина Камнева: Но переводчик, не владеющий обратным переводом, не может быть полноценным переводчиком. Для этого необходимо, во-первых, обучение обратному переводу, а главное — общение с носителями языка. Обратный перевод достаточно сложен в любом языке. И здесь только практика, опыт, общение, а главное — мотивация. А какую «корочку» переводчик имеет… «Клобук не делает человека монахом» (Шекспир), а «корочка» не делает человека переводчиком РЖЯ.
Анна Комарова: Ничего. А что делать? Это действительно проблема при подготовке ПЖЯ, во всех странах мира. В Рочестере, например, есть спецпрограммы, когда переводчики-новички проходят дополнительную подготовку со студентами. Это самый трудный вид перевода, особенно синхронный. Другое дело, если переводчик плохо понимает глухих, а сам с «корочкой»! Но ведь надо подтверждать свою квалификацию на аттестационной комиссии — в крайних случаях просто лишать или снижать категорию.
11) Какие проблемы в отношении переводчиков РЖЯ, на ваш взгляд, требуется решить в первую очередь?
Ольга Варинова: Это качественное профессиональное образование и повышение квалификации, распространение информации среди переводчиков, объединение переводчиков в профессиональные ассоциации с целью поддержки профессиональных навыков, обмена опытом, решением текущих и возникающих проблем.
До сих пор можно встретить в СМИ интервью переводчиков РЖЯ, которые даже профессиональной терминологией не владеют — говорят «сурдопереводчик», «глухонемые», «язык жестов», «мимика», «сурдоперевод» и т. д. При этом жалуются, что мир слышащих плохо относится к миру глухих. От того, как мы говорим О глухих, от того, КАК мы говорим на русском языке, переводя с РЖЯ, от того КАК мы ведем себя в присутствии слышащих и глухих, КАКУЮ роль берем на себя в процессе их коммуникации, и зависит отношение слышащих к миру глухих.
Валентина Камнева: Необходимо постоянное повышение квалификации переводчиков, как это было в СССР, по направлениям: юриспруденция, медицина… Причём, оплата за обучение не должна быть за счёт переводчика!
Оплата труда. Вопрос, особенно в наши дни, болезненный. С одной стороны, перевод РЖЯ относится к особо сложным видам перевода, за которые, в соответствии с общепринятыми тарифами более высокие расценки, нежели за перевод с английского, немецкого, французского языков. С другой стороны, переводчики по индивидуальным обращениям не имеют стабильной, иногда даже на уровне прожиточного минимума, оплаты труда.
В настоящий момент в Москве установлена оплата услуг переводчика 880 рублей в час. Отнимите от этой суммы 30−35%, которые из нее вычитает организация, предоставляющая переводческие услуги, и которая должна платить налоги, зарплату сотрудникам, диспетчерам, оплачивать интернет, средства связи. Отнимите 13% подоходного налога, транспортные расходы до места перевода и обратно (у переводчиков нет льготного проезда). Что в сухом остатке — посчитать не трудно…
В образовании, особенно в сфере высшего и среднего профессионального, вопрос об оплате переводчика отдан на откуп руководителям этих учебных заведений. Интересный парадокс: в федеральных учебных заведениях заработные платы на порядок ниже, чем в точно таких же московских учебных заведениях, хотя и те, и другие находятся в Москве.
Переводчик в жестком синхроне переводит 8−10 часов, что само по себе грубо противоречит нормативам охраны труда, плюс выполняет функции тьютора, осуществляет социальное сопровождение и ещё массу всяческих функций, за мизерную оплату.
Усталость у переводчика в образовании к концу учебного года в несколько раз выше, чем у преподавателя (преподаватель читает одну дисциплину и не каждый день, переводчик же каждый день по 3−5 пар!) Синдром профессионального выгорания переводчика к концу года зашкаливает! А отпуск у переводчика не 48 дней как у преподавателя, а всего 18 дней!
Дальше — в образовательных учреждениях: вопреки введенному в тарифно-квалификационном справочнике наименованию должности «переводчик русского жестового языка», до сих пор переводчиков РЖЯ именуют «переводчиками-дактилологами», что напрямую сказывается на зарплате в худшую сторону.
Все это в совокупности приводит к дефициту квалифицированных специалистов, снижения качества работы и пр.
Необходимы четкие, официально принятые и зафиксированные нормативы, принятые на официальном уровне. Причем, переводчик не должен получать меньше той суммы, которая официально указана в нормативном документе. Его заработная плата должна напрямую зависеть от стажа, уровня квалификации и образования переводчика РЖЯ.
Анна Комарова: Я бы организовала масштабные по всей РФ курсы повышения квалификации действующих ПЖЯ, мы пытались начать это с Николаем Чаушьяном (2005−2006), и то, что получилось, было очень удачно, на мой взгляд (Волгоград). Потом был план с Максимом Ларионовым.
Идея была в том, чтобы собирать на интенсивные курсы на неделю хотя бы по федеральным округам РФ, человек на 50−60 из городов округа, поточные лекции по лингвистике РЖЯ, истории и культуре глухих, затем практические занятия с разбивкой на группы — сильные, средние и слабые. ПЖЯ все жили в одном месте, вечерами общались друг с другом, что важно и с глухими преподавателями, всякие игры организовывали, общение было, диспуты…
Опрашивал Геннадий Тихенко
В едином строю. 2021. № 3. С. 10−12