Лингвистика жестового языка — относительно молодая наука. Несмотря на то, что некоторые российские педагоги, филологи и психологи XIX века — первой половины XX века (В.И. Флери, Л. С. Выготский, И. А. Соколянский, Л. В. Щерба и др.) признавали жестовый язык глухих самостоятельной лингвистической системой, серьезное изучение национальных жестовых языков началось лишь в 60-х годах. Пионером таких исследований традиционно считают Уильяма Стоукоу, предложившего принципиально новое описание лингвистики американского жестового языка. Но, как это часто бывает в науке, параллельно шли схожие исследования. Приятно отметить, что практически одновременно со Стоукоу профессор Г. Л. Зайцева проводила исследования жестового языка глухих СССР — его Галина Лазаревна некоторое время (до 1991 года) называла: «разговорная жестовая речь». Г. Л. Зайцевой удалось сделать довольно много — описаны основные компоненты фонологии, морфологии, синтаксиса русского жестового языка (РЖЯ), проведены исследования выражения отрицания и лексики РЖЯ, в том числе лексики, характерной только для РЖЯ.*). Достаточно подробно исследовано использование жестового языка в обучении глухих.
Ученики и коллеги Г. Л. Зайцевой стараются продолжать исследования, однако, «белых пятен» в РЖЯ по-прежнему много. Если в университетах США, Швеции, Австралии, Великобритании жестовым языком занимаются специальные кафедры и факультеты, то мы можем похвастаться лишь начавшимся сотрудничеством с филфаком МГУ. Так, в этом году специалисты Центра образования глухих и жестового языка курировали выполнение двух курсовых и одной дипломной работы по РЖЯ, что представляется перспективным знаком — ведь в России катастрофически не хватает лингвистов, интересующихся жестовым языком. Последние два-три года Центр образования глухих и жестового языка занимается, в основном, различными аспектами лексики РЖЯ. Одна из проблем, которая очень занимала нас — это вопрос о вариативности и диалектах РЖЯ. Напомним, что в словесном языке диалект — это особенность речи (произношение или выбор слов), характерная, в основном, для определенной местности. В жестовом — это региональное использование жестов, отличных от общепринятых. Так же как и слышащий москвич по выговору, интонации или выбору того или иного слова может определить жителя другого города, так и глухой из Челябинска по жестам поймет, что перед ним приезжий.
Наверняка читателей журнала, хорошо владеющих жестовым языком, интересовали «иные» или «необычные» жесты глухих из других городов России. Чего стоит лишь жест КОЛБАСА! Нам удалось насчитать восемь жестов, обозначающих деликатес советских времен, и уверены, их еще больше. Не надо, однако, думать, что диалектность характерна только для РЖЯ или молодых языков, или языков, используемых на большой территории. В шведском жестовом, например, шесть ЕЖИКОВ, а в американском — девять жестов, обозначающих АРАХИС. Вариативность обогащает любой язык, и обидно, что многие поборники унификации или стандартизации языка пытаются уничтожить живое богатство нашей жестовой речи. Сторонники единообразия часто не понимают, как осторожно и деликатно надо относиться к живой ткани языка, забывая, что подлинная жизнь языка — в многообразии, богатстве местных диалектов, которые, к сожалению, легко уничтожить. Никто не призывает переводчиков жестового языка на центральном телевидении использовать какие-либо региональные жесты, но глухие, свободно владеющие жестовым языком, всегда чувствуют, где правильный региональный жест, где ошибка, и могут понять смысл незнакомого жеста из контекста. Для сравнения — лондонцы безумно гордятся своим «кокни», а ливерпульцы и жители Манчестера, девонширцы и джорди (жители Нью-Кастла) ни за что не променяют свою родную речь на какой-то там безликий standard English.
Авторов давно соблазняла идея провести систематическое исследование жестовых диалектов, распространенных на территории Российской Федерации. Однако, по банальной причине — отсутствия финансирования — невозможно было провести достоверный эксперимент. Оставалось лишь завидовать американцам, например, известному исследователю Джеймсу Вудворду, который уже много лет занимается лексической статистикой и проводит сравнительные исследования жестовых языков, выясняя, какие жестовые языки относятся к одной языковой группе, какие — близкие родственники, какие — просто диалекты одного и того же языка.**) Например, он выяснил, что на сравнительно небольшой территории в Индокитае существует не меньше 7 самостоятельных жестовых языков: 4 в Таиланде и 3 во Вьетнаме. Эти языки принадлежат к трем различным языковым семьям, причем ханойский, хошиминский относятся к той языковой семье, которая объединяет французский, американский, русский и другие жестовые языки.
Мы привыкли утверждать, что на всей территории России глухие пользуются РЖЯ, однако большинство утверждений о едином РЖЯ на всей территории бывшего СССР строятся на субъективных мнениях, а объективных статистических исследований по сравнительной лингвистике, хотя бы на лексическом уровне, еще не было сделано. И вот, нам повезло. «ВЕС» не раз писал о «финском проекте» в бывших республиках СССР — Азербайджане, Армении, Грузии, Киргизии, Таджикистане, Узбекистане. Напомним, что Финская ассоциация глухих, финансируемая Министерством иностранных дел Финляндии, осуществляет на протяжении ряда лет проекты, связанные с жестовым языком — разработка словарей, подготовка глухих лидеров, обучение переводчиков и т. д. Проект предусматривает регулярные семинары в этих странах. Мы решили воспользоваться случаем и, таким образом, у финского проекта появился «внебрачный ребенок». Воспользовавшись методом лексической статистики, что допускается в сравнительной лингвистике при изучении языков, не имеющих письменности, удалось провести небольшое экспериментальное исследование в этих странах. Цель эксперимента — определить процентное соотношение совпадений и различий по стандартному списку жестов апробированной методики. Не вдаваясь в подробности организации эксперимента, скажем только, что, если жесты различаются менее чем в 20% случаев, то это диалекты одного и того же языка, если таких случаев более 20% - это близкородственные, но все-таки самостоятельные языки. Естественно, и испытуемые, и экспериментаторы — глухие. Мы стремились опросить глухих разных возрастов, полов, уровней образования. Были получены следующие среднестатистические данные по различию в жестах: Азербайджан — 13,8%, Армения — 23,75%, Грузия — 12,4%, Киргизия — 8,8%, Таджикистан — 8%, Узбекистан — 8,3%. На первый взгляд, очевидно — армянский жестовый язык — самостоятельный язык, а наименьшее различие — между РЖЯ и жестовым языком в Средней Азии. Однако, не следует воспринимать данные этого небольшого исследования догматично. Во-первых, в Армении были опрошены только молодые люди 20−26 лет, а, по нашим наблюдениям, жестовый язык глухих старшего и среднего поколения ближе к РЖЯ (по-видимому, сказывается опыт более интегрированного сообщества глухих Советского Союза, большие возможности общения, например). Во-вторых, ряд испытуемых Киргизии, Узбекистана и Таджикистана обучались в России. В-третьих, чтобы делать категорические выводы, необходимо большее количество испытуемых во всех этих странах. В-четвертых, при всем уважении к апробированному тесту, данная методика не включает лексику, отражающую культурно-исторические национальные особенности. Нас, северян, потрясало разнообразие жестов, обозначающих фрукты и овощи, которыми так богаты эти страны, а также национальные блюда и традиции. В Грузии также по-своему обозначаются дни недели. У азербайджанцев — иное обозначение денежных купюр. Встречаются и омонимы — схожий жест обозначает смысл, отличный от жеста РЖЯ (сравните — ЖЕЛТЫЙ в РЖЯ означает ЗЕЛЕНЫЙ почти во всех этих странах). Еще одно любопытное наблюдение. В Москве ряд жестов уже вышли из употребления, перешли в разряд архаизмов, а в этих странах и также в российских регионах некоторые жесты по-прежнему используются (например, ДИВАН, ВСЕ СДЕЛАНО). ***)
Трудно предсказать со стопроцентной уверенностью как будут развиваться наш (и) язык (и). Конечно, глухие из стран бывшего СССР не испытывают проблем в общении и прекрасно друг друга понимают. Тем не менее, вероятно усиление диалектности, увеличение расхождений в дальнейшем, и, возможно, через какое-то время можно будет говорить о самостоятельных жестовых языках. Очень хочется, чтобы наше исследование было продолжено, так как оно позволяет нам лучше познать свой жестовый язык, сохранить его. Распространение иностранных жестов может вытеснить некоторые национальные жесты, многие старые жесты-архаизмы могут также безвозвратно исчезнуть. Хочется призвать к полномасштабным исследованиям национальных жестовых языков. Если литература позволяет сохранять старые формы речи, то особенности жестового языка одного поколения
глухих могут исчезнуть вместе с его носителями. А вариативность — это хорошо, не зря лозунг одного из Конгрессов ВФГ был «Через разнообразие — к единству».
P.S. Искренняя благодарность всем, принявшим участие в эксперименте, а также В. В. Ежовой и Р. В. Парфенову за помощь в проведении этой работы.
*) Некоторые работы Г. Л. Зайцевой, посвященные жестовому языку, можно будет прочитать в сборнике, который ВОГ планирует издать в конце 2006 года.
**) Например, британский, австралийский и новозеландский жестовый язык, один из ЖЯ в ЮАР — относятся к одной языковой группе, из них австралийский и новозеландский — близкие родственники, в британском жестовом языке — огромное количество диалектов, наибольшее отличие между севером, центром и юго-западом.
***) Это не означает, что Москва «впереди планеты всей» — огромный мегаполис, как губка, впитывает разнообразные диалекты, и, как мощный плавильный котел крупнейшего сообщества глухих России, Москва порождает все новые и новые жесты.
Ученики и коллеги Г. Л. Зайцевой стараются продолжать исследования, однако, «белых пятен» в РЖЯ по-прежнему много. Если в университетах США, Швеции, Австралии, Великобритании жестовым языком занимаются специальные кафедры и факультеты, то мы можем похвастаться лишь начавшимся сотрудничеством с филфаком МГУ. Так, в этом году специалисты Центра образования глухих и жестового языка курировали выполнение двух курсовых и одной дипломной работы по РЖЯ, что представляется перспективным знаком — ведь в России катастрофически не хватает лингвистов, интересующихся жестовым языком. Последние два-три года Центр образования глухих и жестового языка занимается, в основном, различными аспектами лексики РЖЯ. Одна из проблем, которая очень занимала нас — это вопрос о вариативности и диалектах РЖЯ. Напомним, что в словесном языке диалект — это особенность речи (произношение или выбор слов), характерная, в основном, для определенной местности. В жестовом — это региональное использование жестов, отличных от общепринятых. Так же как и слышащий москвич по выговору, интонации или выбору того или иного слова может определить жителя другого города, так и глухой из Челябинска по жестам поймет, что перед ним приезжий.
Наверняка читателей журнала, хорошо владеющих жестовым языком, интересовали «иные» или «необычные» жесты глухих из других городов России. Чего стоит лишь жест КОЛБАСА! Нам удалось насчитать восемь жестов, обозначающих деликатес советских времен, и уверены, их еще больше. Не надо, однако, думать, что диалектность характерна только для РЖЯ или молодых языков, или языков, используемых на большой территории. В шведском жестовом, например, шесть ЕЖИКОВ, а в американском — девять жестов, обозначающих АРАХИС. Вариативность обогащает любой язык, и обидно, что многие поборники унификации или стандартизации языка пытаются уничтожить живое богатство нашей жестовой речи. Сторонники единообразия часто не понимают, как осторожно и деликатно надо относиться к живой ткани языка, забывая, что подлинная жизнь языка — в многообразии, богатстве местных диалектов, которые, к сожалению, легко уничтожить. Никто не призывает переводчиков жестового языка на центральном телевидении использовать какие-либо региональные жесты, но глухие, свободно владеющие жестовым языком, всегда чувствуют, где правильный региональный жест, где ошибка, и могут понять смысл незнакомого жеста из контекста. Для сравнения — лондонцы безумно гордятся своим «кокни», а ливерпульцы и жители Манчестера, девонширцы и джорди (жители Нью-Кастла) ни за что не променяют свою родную речь на какой-то там безликий standard English.
Авторов давно соблазняла идея провести систематическое исследование жестовых диалектов, распространенных на территории Российской Федерации. Однако, по банальной причине — отсутствия финансирования — невозможно было провести достоверный эксперимент. Оставалось лишь завидовать американцам, например, известному исследователю Джеймсу Вудворду, который уже много лет занимается лексической статистикой и проводит сравнительные исследования жестовых языков, выясняя, какие жестовые языки относятся к одной языковой группе, какие — близкие родственники, какие — просто диалекты одного и того же языка.**) Например, он выяснил, что на сравнительно небольшой территории в Индокитае существует не меньше 7 самостоятельных жестовых языков: 4 в Таиланде и 3 во Вьетнаме. Эти языки принадлежат к трем различным языковым семьям, причем ханойский, хошиминский относятся к той языковой семье, которая объединяет французский, американский, русский и другие жестовые языки.
Мы привыкли утверждать, что на всей территории России глухие пользуются РЖЯ, однако большинство утверждений о едином РЖЯ на всей территории бывшего СССР строятся на субъективных мнениях, а объективных статистических исследований по сравнительной лингвистике, хотя бы на лексическом уровне, еще не было сделано. И вот, нам повезло. «ВЕС» не раз писал о «финском проекте» в бывших республиках СССР — Азербайджане, Армении, Грузии, Киргизии, Таджикистане, Узбекистане. Напомним, что Финская ассоциация глухих, финансируемая Министерством иностранных дел Финляндии, осуществляет на протяжении ряда лет проекты, связанные с жестовым языком — разработка словарей, подготовка глухих лидеров, обучение переводчиков и т. д. Проект предусматривает регулярные семинары в этих странах. Мы решили воспользоваться случаем и, таким образом, у финского проекта появился «внебрачный ребенок». Воспользовавшись методом лексической статистики, что допускается в сравнительной лингвистике при изучении языков, не имеющих письменности, удалось провести небольшое экспериментальное исследование в этих странах. Цель эксперимента — определить процентное соотношение совпадений и различий по стандартному списку жестов апробированной методики. Не вдаваясь в подробности организации эксперимента, скажем только, что, если жесты различаются менее чем в 20% случаев, то это диалекты одного и того же языка, если таких случаев более 20% - это близкородственные, но все-таки самостоятельные языки. Естественно, и испытуемые, и экспериментаторы — глухие. Мы стремились опросить глухих разных возрастов, полов, уровней образования. Были получены следующие среднестатистические данные по различию в жестах: Азербайджан — 13,8%, Армения — 23,75%, Грузия — 12,4%, Киргизия — 8,8%, Таджикистан — 8%, Узбекистан — 8,3%. На первый взгляд, очевидно — армянский жестовый язык — самостоятельный язык, а наименьшее различие — между РЖЯ и жестовым языком в Средней Азии. Однако, не следует воспринимать данные этого небольшого исследования догматично. Во-первых, в Армении были опрошены только молодые люди 20−26 лет, а, по нашим наблюдениям, жестовый язык глухих старшего и среднего поколения ближе к РЖЯ (по-видимому, сказывается опыт более интегрированного сообщества глухих Советского Союза, большие возможности общения, например). Во-вторых, ряд испытуемых Киргизии, Узбекистана и Таджикистана обучались в России. В-третьих, чтобы делать категорические выводы, необходимо большее количество испытуемых во всех этих странах. В-четвертых, при всем уважении к апробированному тесту, данная методика не включает лексику, отражающую культурно-исторические национальные особенности. Нас, северян, потрясало разнообразие жестов, обозначающих фрукты и овощи, которыми так богаты эти страны, а также национальные блюда и традиции. В Грузии также по-своему обозначаются дни недели. У азербайджанцев — иное обозначение денежных купюр. Встречаются и омонимы — схожий жест обозначает смысл, отличный от жеста РЖЯ (сравните — ЖЕЛТЫЙ в РЖЯ означает ЗЕЛЕНЫЙ почти во всех этих странах). Еще одно любопытное наблюдение. В Москве ряд жестов уже вышли из употребления, перешли в разряд архаизмов, а в этих странах и также в российских регионах некоторые жесты по-прежнему используются (например, ДИВАН, ВСЕ СДЕЛАНО). ***)
Трудно предсказать со стопроцентной уверенностью как будут развиваться наш (и) язык (и). Конечно, глухие из стран бывшего СССР не испытывают проблем в общении и прекрасно друг друга понимают. Тем не менее, вероятно усиление диалектности, увеличение расхождений в дальнейшем, и, возможно, через какое-то время можно будет говорить о самостоятельных жестовых языках. Очень хочется, чтобы наше исследование было продолжено, так как оно позволяет нам лучше познать свой жестовый язык, сохранить его. Распространение иностранных жестов может вытеснить некоторые национальные жесты, многие старые жесты-архаизмы могут также безвозвратно исчезнуть. Хочется призвать к полномасштабным исследованиям национальных жестовых языков. Если литература позволяет сохранять старые формы речи, то особенности жестового языка одного поколения
глухих могут исчезнуть вместе с его носителями. А вариативность — это хорошо, не зря лозунг одного из Конгрессов ВФГ был «Через разнообразие — к единству».
P.S. Искренняя благодарность всем, принявшим участие в эксперименте, а также В. В. Ежовой и Р. В. Парфенову за помощь в проведении этой работы.
*) Некоторые работы Г. Л. Зайцевой, посвященные жестовому языку, можно будет прочитать в сборнике, который ВОГ планирует издать в конце 2006 года.
**) Например, британский, австралийский и новозеландский жестовый язык, один из ЖЯ в ЮАР — относятся к одной языковой группе, из них австралийский и новозеландский — близкие родственники, в британском жестовом языке — огромное количество диалектов, наибольшее отличие между севером, центром и юго-западом.
***) Это не означает, что Москва «впереди планеты всей» — огромный мегаполис, как губка, впитывает разнообразные диалекты, и, как мощный плавильный котел крупнейшего сообщества глухих России, Москва порождает все новые и новые жесты.
В едином строю. 2006. № 10. С.32−33.