Понятие «культура глухих» у нас зачастую воспринимается однобоко — возникают образы театра глухих — любительского и профессионального, «мероприятия» в Домах культуры, жестовое пение, работы глухих художников, стихи и проза неслышащих авторов.
Однако, понятие культуры любого сообщества, любой группы людей значительно шире и включает в себя особенности, манеры поведения и стиль жизни, и общий исторический опыт, и восприятие мира и многое-многое другое. В первую очередь, любая культура связана с языком — это взаимозависимые понятия, и культура глухих неразрывно связана с жестовым языком. Хотя в разных странах мира глухие пользуются своими национальными жестовыми языками и есть определенное влияние норм слышащего большинства, в культуре глухих всего мира в целом можно увидеть много общего.
К сожалению, о культуре глухих России серьезных работ практически не было сделано, за исключением исследовательских материалов главного редактора «ВЕС». Большинство книг по проблеме изданы на английском языке и мне бы хотелось сделать небольшой, не претендующий на полноту, мозаичный обзор того, что пишут «там, за бугром». Остановлюсь на трех книгах: сборнике статей под редакцией Эйч-Дирскен Бауман (США) «Открой глаза» (Open Your Eyes), книге известных американских исследователей культуры глухих Кэрол Пэдден и Тома Хамфриза «Культура глухих изнутри» (Inside Deaf Culture) и фолианте англичанина Пэдди Лэдда «Понимание культуры глухих — в поисках глухого себя» — обратите внимание, что обложка последней оформлена Александром Мартьяновым (Understanding Deaf Culture-In Search of Deafhood).
Небольшое отступление — оказалось, писать о культуре глухих на русском языке не так просто. Для некоторых терминов, давно существующих в английском, просто нет устоявшегося русского перевода. Как я писала в самом начале, под «культурой» часто понимают лишь вершину айсберга. Есть термин «Deaf studies», и когда в начале 90-х его пытались перевести как «Изучение проблем глухоты», многие глухие резонно замечали: «Какие такие у нас проблемы? Это у вас проблемы с пониманием нас и нашей жизни», и в результате сейчас используют скромное и неточное «Исследования глухоты» (или даже «Глуховедение»). В англоязычной литературе также разделяют понятия «Deaf» с большой буквы и «deaf» с маленькой, что в русском языке абсолютно невозможно отразить. Большая буква D отражает принадлежность глухих к одной «нации», ведь названия всех национальностей в английском языке пишутся с большой буквы, а в русском языке таких правил нет (китайцы, а не Китайцы, евреи, а не Евреи). В английском же языке слово «глухие» с маленькой буквы обозначают просто лиц с нарушенным слухом, которых не объединяет общая культура и общий ЖЯ. Многие современные термины также связаны с противопоставлением двух взглядов на глухоту — социокультурным и медико-биологическим. Как перевести, например, Deafhood, слово, введенное Пэдди Лэддом, и обозначающее единение глухих, общий опыт многих глухих, осознание себя глухим? (Сравните: child и childhood — ребенок и детство; mother и motherhood — мать и материнство.) Этот термин явно объединяет глухих как социокультурную лингвистическую группу.
Audism или аудизм — еще один термин с противоречивой историей, придуманный еще в 1964, но использующийся сейчас в значении: «превосходство кого-либо на основании способности слышать или говорить устной речью». Многие специалисты, пишущие о культуре и истории глухих, используют такие сильные термины, как «колонизация», «лингвистический геноцид», «социальный конформизм» (часто по отношению к слабослышащим и позднооглохшим).
Итак, что пишут наши авторы…
***
Термин «культура» — это способ описания жизни глухих. Да, глухие не живут в каком-то определенном географическом регионе, для них не характерны какая-нибудь одна религия или предпочтения в одежде или еде. Еще в 1912 году, Джордж Ведиц, один из лидеров общества глухих США, писал о себе и о других глухих: «во-первых, в-последних, всегда, мы люди глаза», т. е. подчеркивал важность зрительного восприятия мира. Тот же Ведиц, чье обращение на жестовом языке к современникам и потомкам сохранено в видеобиблиотеке Галлодета (www.videocatalog.gallaudet.edu) гласит: «пока на Земле есть глухие, будут жесты!» (ЖЯ будет жить). Ведиц подымает руки ввысь и говорит, что жестовый язык — это самый щедрый и лучший подарок Бога глухим людям. Многие сравнивают его выступление со знаменитыми обращениями Мартина Лютера Кинга (ведь оба защищали права меньшинств и боролись не просто за равноправие, но и признание своей инакости). Как перекликаются эти слова американца почти столетней давности с современным перефразом, звучащим во многих московских компаниях: «За великий могучий прекрасный русский ЖЕСТОВЫЙ язык!»
***
При знакомстве многие глухие США дактилируют свое имя, называют свое жестовое имя (не могу упустить возможность и не повторить еще раз, еще в сотый раз — это НЕ КЛИЧКА, это важный элемент культуры глухих, у которого масса интереснейших особенностей). А потом… потом — сообщают откуда они, причем «откуда» — это не город или улица, а название школы глухих, в которой они учились и в какие годы. С распространением интегрированного обучения, стали также сообщать, где довелось учиться. Спецшколы, школы-интернаты претерпевают значительные изменения в последнее время, но, тем не менее, сохраняются. В 1950 году 85% всех глухих и слабослышащих детей посещали специальные школы, а в 2002 году — только 27%. То есть принадлежность к какой-либо школе может многое сказать о новом знакомстве для людей старшего и среднего поколения, почти наверняка найдутся общие знакомые или еще что-то общее, родное. (Сравните — вместе были в 101-й, 30-й, в курской, ковровской, грязовецкой — а ведь для слышащих эти слова не говорят ни о чем. Впрочем, британская элита тоже сообщает, из Итона ли они…)
Для многих слышащих мысль о спецшколе внушает ужас и вызывает жалость к несчастным глухим детям, изолированным от цивилизации, лишенным семьи и родного тепла. В США традиционно многие школы-интернаты даже строились вдали от центра города и выглядели как непреступные крепости. Да, огромному количеству школ-интернатов почти во всех странах мира — в США, России, Великобритании, ЮАР и т. д. — есть, что скрывать от широкой общественности. Это может быть насилие, унижение, дискриминация разного рода. Администрация и слышащее общество часто воспринимают глухих, по определению Пэдден и Хамфриза, просто «телами». Еще в 1821 году, всего через год после открытия школы, директор Пенсильванской школы для глухих был вынужден покинуть свою должность по обвинению в «неподобающем поведении по отношению к глухим воспитанницам». Почти все закрытые школы имеют свои «скелеты в шкафу». Но спросите самих глухих — спецшкола воистину для почти всех — это школа жизни, источник всех социальных знаний, определитель ролей и моделей поведения, а главное — место, где, несмотря ни на какие запреты или наказания, методы обучения, живет, развивается и процветает жестовый язык. 90−95% всех глухих рождается в семьях слышащих, это общеизвестный факт, и в подавляющем большинстве случаев (хотя, конечно, есть исключения) общение между ребенком и слышащей семьей чрезвычайно ограничено. Многие глухие начинают осознавать себя как личность лишь, когда попадают в среду себе подробных, для многих из них каникулы это не радость, а тоска по друзьям и свободному общению. Опытные сурдопедагоги знают, что самое суровое наказание глухому ученику — запретить ему ходить в школу на какое-то время. Для многих и сейчас школа — это наслаждение понятным общением с равными, перемены, время в интернате, спорт, а уроки и непонятно что артикулирующие и дактилирующие учителя — вынужденная плата за радость бытия с равными и понимающими тебя глухими сверстниками. Сейчас возможности обучения меняются, и, казалось бы, спецшколы — очаги общей культуры и языка — уменьшаются как шагреневая кожа. Это не совсем так. Хотя интернатов и пятидневок все меньше и меньше, увеличивается количество билингвистических/бикультурных школ, где работают и глухие, и слышащие учителя, свободно владеющие обоими языками, где дается качественное образование и куда часто поступают слышащие дети, знающие Американский Ж Я (глухих родителей). Интегрированные школы, где есть классы глухих или где глухие обучаются по одиночке, часто нанимают глухих преподавателей и обязательно приглашают переводчиков ЖЯ.
***
Многие слышащие ошибаются, представляя «глухих» некой однородной массой. Да, есть сообщество людей, объединенных общим опытом и жестовым языком и определенной степенью потери слуха. В него могут войти и позднооглохшие, и получившие образование на основе устного метода, и освоившие американский ЖЯ позднее. Для американского общества до сих пор характерны отличия в субкультуре глухих афроамериканцев и белых, ведь более ста лет эти группы глухих обучались в разных школах, а первые попытки совместного обучения относятся ко времени после 1955 года. Раздельными были не только школы, но и клубы, а чернокожих баскетболистов стали приглашать в национальную сборную глухих только после 1970 года… Разделены глухие и практикой обучения в школе — хотя отдельных школ для глухих и слабослышащих не было, но в некоторых учебных заведениях были классы для «оралистов» и «жестовиков» (тем не менее, интернат объединял тех и других после уроков). В результате промышленного бума и из-за того, что многие слышащие рабочие были призваны в армию во время Первой и Второй войн, в разы увеличилось количество глухих рабочих, появились их многочисленные группы на военных заводах и фабриках, куда требовались рабочие даже без специальной подготовки. Одной из самых престижных и высокооплачиваемых профессий для глухих вплоть до 60-х годов была профессия наборщика типографии. Интересно, что наборщики получали специальную лицензию, которая позволяла им устраиваться в любую типографию страны, и они в свое удовольствие ездили из штата в штат либо просто из любопытства, либо в поисках своей половины. Центром «настоящей» жизни глухих были клубы глухих, помещения для которых снимались или покупались на членские взносы и доходы от продажи простых закусок и спиртного. Некоторые были открыты каждый день, некоторые — только в выходные. Порядки и традиции таких клубов с любовью описаны глухими авторами Брегом и Бергманом в пьесе «Истории из клубной комнаты». Например, описывается такой случай. Один «грамотный» глухой, получивший образование по устному методу, требует исключения из членов клуба глухого «брелочника». «Ты позоришь имя глухого!, — вещает оралист. — Ты попрошайка и из-за таких как ты нас, нормальных глухих, слышащие презирают». Руководитель клуба встает на сторону брелочника: «Да он просто дурит этих „гав-гав“ („говорящих“, т. е. слышащих. — Прим. ред.), им же на нас всегда было наплевать. А теперь они клюют на нашу удочку. И он зарабатывает получше многих „чистеньких“ глухих».
Культура клубов глухих в США стала закатываться уже в конце 60-х (а у нас лет на тридцать позднее). Сейчас осталось всего лишь несколько клубов, где собираются, в основном, пожилые люди. Многие считают, что причиной этого явления стало развитие техники и средств связи, т. е. для того чтобы договориться о встрече или получить какую-либо важную для себя информацию, не надо было идти в клуб для общения с себе подобными, а можно было воспользоваться текст-телефоном уже в начале 70-х годов (про современные возможности и говорить нечего — они почти безграничны). Но многие авторы считают такую трактовку излишне упрощенной и видят причину упадка клубной культуры в повышении качества образования глухих, расширении карьерных возможностей и формировании так называемого «среднего класса» глухих, занятых не физическим, а интеллектуальным трудом. То есть, от коллективистского общества глухие перешли к индивидуализму. Но, несмотря на радикальные изменения, все-таки остается нечто, что позволяет многим исследователям говорить о «нации глухих». Вспоминаются записки о глухом учителе, французе Лоране Клерке, который после продолжительного общения со слышащими попал в лондонскую школу для глухих детей: «Его лицо осветилось, как бывает у путешественника, который в далекой стране увидел своих соотечественников». А было это в далеком 1812 году.
***
В этом номере мы уже писали о важности для культуры глухих так называемых «устных историй», хотя термин «устный» здесь совсем неуместен, ведь речь идет об историях на жестовом языке. Это может быть просто пересказ на ЖЯ сюжетов книг или кинофильмов — очень популярное занятие глухих США во времена фильмов без субтитров и не очень хороших навыков чтения у многих глухих. Хороших рассказчиков окружали по вечерам в спальнях школ-интернатов, а взрослые собирали огромные аудитории в клубах глухих на своеобразные моноспектакли. Непревзойденным мастером рассказов на АЖЯ, как утверждают современники, был отец Бернарда Брэгга — Вульф Брэгг (любопытно, что он был против того, чтобы сын выбрал актерскую карьеру). Но настоящие истории на ЖЯ обычно передавали какой-либо личный опыт глухого, может быть, курьезный, может быть, уже обросший невероятными подробностями и ставший анекдотом, входящим в копилку фольклора глухих. Сохранить живой ЖЯ во времени можно, естественно, лишь с помощью любой кино- видеозаписи. Исследователи жестовых языков и просто любители гоняются за любыми видеозаписями, старыми кинолентами, всем, на чем можно увидеть жестовое общение. Ведь можно не просто почувствовать дух эпохи, но и проследить за изменениями в жестовом языке, неизбежными со временем. Сейчас любительская видеозапись проста и доступна и не зря YOU TUBE, видеоблоги (уже появился новый термин «влоги») и разнообразные Интернет-сайты полны видеозаписями жестовых историй.
Однако не все знают, что один из первых фильмов, снятых Томасом Эдисоном в 1902 году, запечатлел глухую женщину, рассказывающую стихотворение на жестовом языке. Национальная ассоциация глухих США не оставила такое новшество без внимания, и уже через 10 лет был создан специальный комитет по созданию «движущихся картин». 1912−1913 годы казались весьма опасными для сообщества глухих — ведь жестовый язык изгонялся из всех школ глухих, а в штате Небраска официально воцарился чисто устный метод. «Движущиеся картины» или немое кино на АЖЯ было воззванием к глухим и слышащим с целью доказать необходимость и богатство жестового языка. Меньше чем за два года было снято 18 коротеньких фильмов, вернее, кинорассказов на АЖЯ. Почти все эти фильмы хранятся в библиотеке Галлодетского университета. Двое из рассказчиков слышащие, в том числе 75-летний Эдвард Галлодет, сын основателя первой школы для глухих в США (интересно, что глухие остались недовольны его жестами, хотя Эдвард был весьма доволен своей презентацией). Нашелся и глухой старичок, который помнил своего учителя — знаменитого глухого педагога Л. Клерка. Эти киноролики распространялись по всей стране и были чрезвычайно популярны. А сейчас они бесценны для истории, культуры глухих и для исследователей жестового языка.
(У нас в России кое-что тоже сохранилось, но как ничтожно мало делается для сохранения истинной культуры глухих со стороны общества и государства!)
***
В начале 20-го века Джордж Ведиц страстно призывал к сохранению жестового языка и сообщества глухих — повсеместное распространение запрета на ЖЯ в образовании, казалось, ставили под угрозу существование глухих как группы. В 70-е годы появились мощные слуховые аппараты-заушины и повсеместно закрывались клубы глухих. Лидеры говорили о закате культуры глухих и исчезновении глухих в будущем. Сейчас клубы исчезают не только в США, но и у нас в стране, а жестовый язык переселился в камфроги, скайпы, видеофоны и видеомобилы. (Хотя я предвижу опасность сохранения национальной самобытности жестовых языков и их диалектов с преобладанием заимствований из «престижных» ЖЯ, особенно для тех 90%, чей ЖЯ не является родным). Индивидуализация глухих и кохлеарная имплантация представляются не такой угрозой для сообщества, как развитие генной инженерии, но все авторы все-таки верят в силу культуры глухих, в мощь и красоту жестового языка, которые, будем надеяться, непобедимы и вечны.